Отчего мы попадаем под власть родных, робеем от человеческия подлости, явившейся, словно волк в овечьей шкуре, в наш дом, в то время как за подобный же проступок с чужака требуем объяснений и сатисфакции? Дай я Петруше пощёчину – разрешилось бы всё и разом. Но я не дал. Я подставил другую щёку. Так я полагал, сказавши ему спокойно и холодно, что сие есть ложь, и ложь меня, хозяина дома и его сродника, оскорбляет. И Петруше следует взять свои слова обратно. «Возьму, коли ты тотчас сядешь играть, да вот, пожалуй, и поставишь … да хоть тайну сию. Коли выиграешь – ни разу про твою блажь не помяну, а коли проиграешь – не взыщи, брат, то моя воля, всякому спросившему скажу как есть».